Изнемогая, вижу кадры старых хроник.
И все в них шоу — один конец.
Откроют красок вечный мир, хотя я не дальтоник,
Ведут меня все под один тупой венец.

Бесчетный мистер "Я-с-тобою-навсегда",
Пытаясь пробудить во мне хоть искру.
Милый, мне нужна звезда,
А не "мильён" опавших вниз осенных листьев.

И все, и всё кричат, как шавки,
Отброшенные жизнью на мороз.
Ведь я не Андерсен — глупы все эти сказки,
За ними скоро будет их обоз.

Ну где же та звезда, что в мир,
Влетя, как вдохновение, заберет меня?
Научит языку, на каком никто не говорил,
Заставит слышать лучших птиц голоса.

Устал я ждать напрасно этот звездопад,
Возможно, даже им не буду рад.

Весной всегда люблю смотреть,
Как просыпается от зимней спячки
И раскрывает вид моя сирень,
Устав с зимой играть всё в прятки.

Июнь открыл мне чувство вкуса:
Играет в краске солнца куст,
Пестрит с размером яблочного мусса,
Согнать собой его боюсь.

В окне всё дождь трещит, не прекращая,
Грозой и ветром смыло весь настрой.
Готовится к зиме, листочки все срезая,
Сирень, куда же ты? Постой!

Стоят одни теперь здесь ветки —
С зимой пришла не только боль.
Ну ничего, переверну я стрелки,
Дождусь я кустик свой весной!

Ну вот, пришла моя весна,
Жаль — куст не проснется никогда.

Полюбившийся след от стола до подвала
Для гостя-знакомца — не чуждо сходить.
Междометие тостом в бреду заиграет,
Взвещать под рукою лишь с мыслью — налить!

Наследили внутри, зацепив и застолье.
Красота! Не понять недоумкам изюм бардака.
Им последствия правды дороже глубокой.
Писатель, молчи, принеси-ка вина!

Ликование растяпе, упавшему навзничь,
Под ликом которого погиб человек.
Не смеяться бы к месту, а плакать тут надо:
На глазах умирал, полусняв марафет.

Утекает в желудок последний бокал
Со стола безобразного, гадкого.
На такое застолье, увы, я плевал.
Не отдам я рассудок за чашу развратного.

Нацепить амплуа пресвященного друга
Самого не избавит от гонки по кругу.

Король и шут всех вечеринок,
Кого позвать? Всегда его.
Чуть что — он тут, не надо слать открыток,
Набрать его лишь — и всего?

Одет с последнейшей из игл,
Придет — все сразу наповал.
Все видно в нем, он не играет игр,
Улучшить день ваш — его потенциал.

Как жертва блендера, он из себя
Все соки выжимая, отдастся в руки,
Что примут с теплотой огня,
На всех других в моменте вдруг зевая.

Неудача ждет того, кто вдруг в моменте,
В себя поверив, решит его убить.
Опомнитесь! Он радость этой встречи,
Счастливейших душой вам не сломить.

Настала ночь, никого нет.
Тихонько плачет наш поэт.

Беспрестанно махая рукой по темни,
В пелене созревающий колос стоит.
Дорога мне услуга — отнять и уйти,
Окружной, не взирая на ночь, тихо бдит.

Осветленной дорогой холодной луны
Неприметный изыск иссеченный дрожит.
Окаймленный песком, разноцветный дендрид
Мимоходом обычным никак не язвит.

Недоступная роскошь забила в глаза,
Или это вонюченький проблеск помоев?
Неспособен увидеть я правды лица —
Забрала меня крепко, лишая устоев.

Интересно: кто хочет увидеть меня мертвецом,
Посылая тебя как сокровище жизни?
Словами ты губишь, как рядом свинца,
Обрушая мне в голову красные мысли.

Простой вопрос: "Любил меня?" —
"Возможно, может быть и да."

Настал момент: она, он и алтарь,
Прекрасный блеск колец на их руках.
Все клятвы произнесены уже не раз.
Так что же предвещало, что он тварь?

Медовый месяц сел у них в души:
Наш Клайд простыл, засел в отеле,
Позвал "подругу", чтоб стало потеплее.
А Бонни только в номер стоило зайти...

Дешевое вино, беднейшие цветы,
Сто тысяч раз бесчестное "прости!"
Но не утихнет боль в ее груди.
Скажите, как бы поступили вы?

Их брак трещит, а он, не замечая,
Уже забыл про то, что натворил.
Но не она, хоть что б не говорил,
Останется одна, тихонько яд вливая.

Уходит в мир иной без сил.
Наверно, все же заслужил...

Заработал себе порицанье с заботой,
Извечных упрек нестихающий бас.
Соскоблить зуд нельзя — запевает ломотой
На фоне моем не звучит его крас.

Деревянную палку, забытый платок
Непременно в игрушках нужда нам воспеть.
Постарайся найти в своей жизни виток,
Зарученный родиться, пожить, умереть.

Обожженный желанием запекся наш торт,
Поглядим на исход: отбросит ли тень?
Покажи-ка мне ключик, направь на замок.
Обронил? Развернись и шагай — это лень.

Алфавитом побили всех лет ордена,
Некролог завершил уже сгубленный путь.
Проститутка как жизнь — зашла и ушла.
Получилось хоть раз по своей воле вздремнуть?

В одночасье решилось: пора уходить,
Чересчур полюбил уж себя, чтоб так жить.

Я ручей догорающей великой плеяды,
Забвенного дня блуждающий час.
Лабрадоры навеки мои все гаранты,
Собрав весь изыск, завоплю же на вас.

Перезвоном лучистым бегу по аллее,
В сапожках моих соберется вся грязь.
Браконьеры трепещут, внимая надменно
Летящему соколу в выбитый глаз.

Мы в бахилах — любители в лужи нырять.
Нам не важен порядок — нам нужен итог.
Прекратите словами на воздух орать,
Из слепого суждения не сложится слог.

Окружение — ножик, что бьет по спине,
Острием своим тысячи судеб сметая.
Затуплено лезвие, иль глуп комитет
Благородный корсет мои судьбы спасает.

Назовите дурдомом душу благородную,
Я постараюсь дойти своею дорогою.

Лазурно залились все птицы,
Небесный свет палит тепло,
Мягки улыбки в мнимых лицах,
И на душе все вдруг легко.

Настал свежайший бриз в округе,
Вдали вдруг вскрикнул паровоз,
И даже сильный град стал другом —
Он только радость мне принес.

Как можно верить этим слухам,
Что жизнь отвратна, тяжела?
Ведь всё поет и дышит святым духом,
Мир словно сказка ожила.

Я русский, мой язык силён,
Но не найду я даже маленького слова,
Что бы показать, чем мой мир окрылён,
Я буду счастлив с этой мыслью до гроба.

Нашел я слово, я влюблен!
В вонючий, гадкий форметилметкатинон.

Пришел однажды друг ко мне домой,
Засели пить мы с ним, не просухая.
Слеза за рюмкой, тост за тостом
И параллельно в нарды все играя.

Но вдруг, в моменте вскрикнув: "Фить!",
Решил мне друг загадку подарить:
"Нельзя купить, но можно продать,
Устанешь искать, да легко потерять!"

Уж много лет душой я прожил,
Но этот каверзный вопрос
До кончиков меня всего встревожил,
Поставил прямо на искос.

И сколько вариантов уж я перебрал,
А хмель, как солнца луч в ночи,
Собрал свои вещички и уехал на вокзал,
А я сижу все до сих пор в объятии свечи.

Еще секунда — озарило вдруг меня:
Ответ всегда был прост — себя.

Им только ручку вдруг подай —
Польются строки серой песней.
«Иди, слова про грусть встречай» —
Скажут фанаты глупой лести.

Ни в дне, ни в ночи не ссыщу,
Кто не ссылаясь, как индюк, на лиру,
Пестрить не будет про «того, кого убью»,
Не завизжит об этом всему миру.

На память вам хочу отдать совет:
Мои слова сильны, когда просты.
Не тратьте ж вы их на размытый силуэт,
Сбежит который сразу от зари.

Найди антонимы к словам,
Что туго в черепе сидят,
И напиши ты про любовь к тому,
К кому порывы чувств летят.

Писать про грусть любой горазд —
В любви попробуй не упасть.

Не назову себя любителем экстрима,
Раскрыл я взор на свой апартамент:
Без жалости она проходит мимо,
Людей на улице зовет всё на обед.

В ночи придут к ней сразу трое:
Зовет к себе мальчат, девчат,
Нашептывая нежно им бриз моря —
Захватит их, пусть только закричат!

Вуалью скручены ее босые ножки;
Со стороны посмотришь — образ ада,
А шляпкой прикроет злые рожки:
Пленить, казнить — ей больше и не надо!

И каждый мой читатель вспоминает
Свою любовь, что до тошна мила.
Запомните: любовь не убивает:
В ее глазах есть жизнь, не пелена!

Она — прямой росток изгнания,
Блуждающая тихо наркомания.

Игристые вина с закатом на крыше
И маленький теплый уютненький плед.
Зачем же тянуться все выше и выше?
Ведь это покой на старости лет.

Мое имя с апатией ведут общий слог:
Погоды, дожди не терзают меня.
К кому обратиться, чтобы снова я смог
Уйти в меланхолию бледного дня?

Ответ, как черт, был скрыт в деталях —
Ведь даже мальчик скоро осознает,
Что истинное счастье есть вино,
Которое годами тихо созревает.

Не поздно мне продать дворец
И жить на съезде в шалаше.
Наверно, там живет покой,
Что ищут все на старости лет.

Прошу прощения, слегка я обознался:
Из магазина Крыма бархат разыгрался.

В ее глазах нет силы крови,
Усталость валит, словно тиф.
Вязать душа старушки просит,
Ночами с ниткой крепко спит.

Писать картину реального мира —
Все будет работой ей навека.
Как связана жизнь Шекспира и лира
Зальет она пряжей свои облака.

Все громче играет в руках ее пяльце:
Нежнейшие краски поют о свободе,
Чернейшие тени кричат о скитальце,
Что ищет кого-то там на природе.

Из пыльной забытой шкатулки в углу
Достанет старушка всю желтую прядь.
Ведет она путь мой: от жизни до смерти,
Тебя, мое солнце, не забыв повстречать.

Спасибо, старушка, за лучший подарок!
В душе моей точно солнце он ярок!

Исжег мне ноги весь песок.
Чуть солнца палец стучит вам в очи.
Я у двери стою, жду: откроется замок?
Эмульсией был для меня в оковах ночи.

Ну, посмотрите — как силен!
Всегда весь важный, гордый, лучший.
Шептал мне бога свет еще с пелен:
"Отбрось, оставь, себя не мучай!"

Как дом, обвитый крепкой ивой,
Не мог отбросить я себя.
Вошел в меня острейшей из всех игл,
Засел внутри, упрямая змея.

Теперь все хорошо, свет клином вдруг сошелся.
Собрал друзей: "Смотри — жена, дом, дети!"
Но не со мной — за что так обошелся?
Убийственное Рождество, которое не встретим.

Ведь есть же счастье у тебя.
Пускай и есть, и без меня.